Шубертовские вокальные циклы в Каринтии
Ферруччио Фурланетто
Photo © CS/Neumueller
Австрия — страна фестивалей, и главная их пора наступает летом. Всем известны музыкальные форумы в Зальцбурге и Брегенце, в последнее время все большую популярность приобретает молодой фестиваль в Графенегге, однако, и помимо них, в разных регионах страны происходит масса музыкальных событий меньшего масштаба. Одним из старейших и признанных среди них является фестиваль «Каринтийское лето». Каринтия — это особая страна, находящаяся на самом юге Австрии, на границе с Италией и Словенией. Здесь нет больших городов, и соответственно концертных залов и оркестров, но сюда хорошо приехать отдохнуть в живописных предгорьях Альп. Это, к тому же, австрийский озерный край. На берегу одного из озер Оссияхер-зи расположена одноименная живописная деревенька, а неподалеку — скромный городок Филлах. Они-то и стали с 1969 года местом проведения двухмесячного летнего фестиваля «Каринтийское лето». На фестивале за эти годы выступали многие известные музыканты, так, когда-то Мстислав Ростропович дал здесь свой первый «западный концерт».
Нынешнее «Каринтийское лето» длилось два месяца и, помимо камерных концертов, предлагало своим слушателям концертное исполнение оперы и симфонические программы. Особняком стояли вокальные вечера, особенно концерты, на которых прозвучали два шубертовских цикла: «Прекрасная мельничиха» в исполнении Михаэля Шаде и «Зимний путь» в интерпретации Ферруччо Фурланетто. Оба концерта состоялись в Коллегиальной церкви Оссияха, построенной в 11 веке и сохранившейся в первозданном виде до наших дней. Суровость первозданных форм храма смягчили барочные интерьеры, которые добавили внутреннему пространству удивительную теплоту. При этом церковь обладает превосходной акустикой. Здесь нет обычной храмовой гулкости, оттого так хороша она для проведения камерных и вокальных вечеров.
Два самых известных цикла Шуберта объединены тем, что у них один и тот же автор стихов — Вильгельм Мюллер. В «Прекрасной мельничихе» переживающий любовь лирический герой проходит через ее различные фазы вплоть до трагического финала, а в «Зимнем пути» все события уже в прошлом и герою остается лишь пережить свой мучительный путь к смерти.
Оба концерта показали переосмысление шубертовской традиции, уход от традиционного романтического понимания лирического героя шубертовской Lied. И Шаде, и особенно Фурланетто, сняли временную эстетическую дистанцию и изобразили шубертовского героя практически нашим современником. Своеобразным эталоном исполнения «Прекрасной мельничихи» для меня всегда служила запись Вундерлиха. В его исполнении история любви была чистой поэзией и воплощением романтического идеала.
Можно сказать, что в исполнении Михаэля Шаде история любви лирического героя приобрела более повествовательные черты и поэзия превратилась в увлекательную повесть. Шаде пел цикл чрезвычайно живо, акцентируя сюжетные повороты, чему способствовал легкий лирический тенор певца. Кажется, Шаде еще и намеренно облегчил звучание своего голоса, сделав его своим гибким инструментом, отчего вокал пробрел почти разговорные интонации. И хотя «Прекрасная мельничиха», в общем, заканчивается самоубийством главного героя, ощущения трагедии в конце не возникло. Певец уже не раз исполнял этот цикл, в том числе и в Австрии, и записал его на CD. Чутким аккомпаниатором певцу на концерте выступил Малькольм Мартинеу.
По-другому подошел к исполнению «Зимнего пути» Ферруччо Фурланетто. Недавно, просматривая архивы Зальцбургского фестиваля, я натолкнулась на интервью певца, где он называет в числе своих ближайших планов исполнение «Зимнего пути» Шуберта. «Ближайшие планы» осуществились лишь через 16 лет, и тогда певец записал цикл в Вене, а потом исполнил его в Петербурге. Выступление в Оссияхе стало австрийским дебютом Фурланетто с этой программой. Фурланетто не стал укладывать свое исполнение в прокрустово ложе традиционных интерпретаций. Свой «Зимний путь» он не только поет «обычным» для него большим оперным голосом, но и говорит о событиях цикла как будто от своего собственного имени, полностью снимая эстетическую дистанцию между собой и лирическим героем. Его герой, очень земной и очень плотский, «весь из мяса… человек весь», испытывает отнюдь не только душевные страдания, причем все это происходит «взаправду и всерьез», и эта обнаженность страдания рождает ощущение шока.
Считается, что подобный подход противоречит тонкой структуре песен Шуберта, но на самом деле это не так. При таком исполнении рождается очень глубокая, искренняя и мужественная интерпретация. Фурланетто использует всю богатейшую палитру своего голоса, опираясь на слово, как на проводник смысла и эмоции. Странствия его героя представляются не путешествием в пространстве, а все большим погружением в состояние отчаяния, которое завершается его финальным самоубийством (певец убежден, что с его героем происходит именно это и что №23 — это последняя песня, которую он поет «живым») и «пустой энцефалограммой» последней песни, бессмысленным круговоротом продолжающейся жизни в «Шарманщике». Путешествие его героя через разные этапы отчаяния со скромными лучиками надежды, как, например, в «Почте», завораживает реальностью происходящего. Замедленные темпы создают напряженную суггестивную атмосферу, заставляющую проживать каждую фразу, каждое слово вместе с исполнителем. В опере Фурланетто практически не поет на немецком языке, но здесь его немецкий безупречен.
Партию фортепиано на концерте исполнил молодой пианист Игорь Четуев, постоянный аккомпаниатор певца, то тонко расставляющий смысловые акценты, то скромно уходящий в тень главного исполнителя.
Складывалось впечатление, как будто фортепиано временами стремится развеять мрак, окутывающий сознание главного героя.
После того как отзвучала последняя песня, слушатели еще какое-то время сидели на своих местах в молчании и лишь спустя несколько минут разразились продолжительными аплодисментами.
