Путешествие в мир русской души
Фото Михаэль Пён/p>
В Венской опере состоялся сольный концерт Ферруччио Фурланетто, в программе которого были романсы Рахманинова и Мусоргского. Певца связывают с театром давние и прочные узы сотрудничества: он имеет звание почетного члена и каммерзангера Венской оперы (каммерзангер — это придворный певец, почетное звание сродни нашему званию народного артиста). В театре он выступает несколько раз в каждом году. Только в этом сезоне он спел партии Прочиды в «Сицилийской вечерне», Бориса Годунова и Мустафы в «Итальянке в Алжире», а следующем году будет петь короля Филиппа в «Доне Карлосе», Фиеско в «Симоне Бокканегре» и снова Бориса Годунова. Австрийская публика его знает и любит, однако в камерном амплуа Фурланетто не выступал в Вене очень давно. Его концерт в Музикферайне с Алексисом Вайсенбергом состоялся еще в начале 90-х годов. Сейчас партнером этого выдающегося оперного артиста является Игорь Четуев, яркий представитель русской пианистической школы, постоянно живущий в Германии. Они записали две камерные программы на лейбле «Prestige Classics Vienna», с успехом выступали в Милане, Санкт-Петербурге, Праге и в австрийском Оссиахе. И вот теперь дали концерт в Венской опере.
Погружение в мир русской поэзии и музыки… Насколько это сложно для итальянского певца? Тогда, в начале 90-х, начиная осваивать этот репертуар, Фурланетто стал учить русский язык, потому что и в опере, и в концерте создание образа идет у него от слова — от его звучания, от связанных с ним ассоциаций. И он добивается того, чтобы смысл слов был понятен слушателю. Действительно, произношение и дикция у Фурланетто выше всяких похвал, что уже оценила русскоязычная аудитория. Это значит, что смысловую нагрузку несет на себе каждое слово, а акцент (который, конечно, присутствует) лишь придает исполнению особое личное обаяние. Сам певец считает, что лучше всего выразить мир своей души и свою индивидуальность ему удается именно в камерных программах.
В первом отделении программы звучали романсы Сергея Рахманинова. «Это мир любви», — определяет их сам певец — но также и мир роковых страстей и драматических коллизий. Открыл концерт романс Рахманинова «Судьба», как будто перекинул мостик между миром оперы и миром романса. Этот романс c его рефреном «Стук, стук, стук!» и темой «Полно, друг! Брось за счастием гоняться!» полон драматизма. И в нем Фурланетто разворачивает всю свою оперную палитру, искусство перевоплощения. Голос Судьбы в этом «Стук, стук, стук» звучит по-разному, то таинственно-зловеще, то злобно-торжествующе. Следующие в программе «Сон» и «Сирень» рисуют иллюзорную сторону любви, в его устах это прекрасное, но обманчивое чувство. Голос певца становится мягким и нежным, в нем появляются пастельные краски, каждое слово преподносится слушателю очень бережно. Но оба эти романса образуют в программе всего лишь интерлюдию, переход к самому любимому певцом - «В молчаньи ночи тайной», который рисует сокровенные переживания близкого ему по духу лирического героя. В этом произведении есть и нежность, и страсть, и полнота чувства… В исполнении Фурланетто он стал маленьким шедевром (не случайно, что в конце вечера Фурланетто еще раз исполнил его на бис). «Здесь хорошо», — это еще одна миниатюра, герой которой видит свое счастье в соединении чувства любви с любованием красотой природы.
Далее идут две зарисовки Рахманинова сложных перипетий, прозы взаимоотношений. Как писал Некрасов: «если проза в любви неизбежна, то возьмем и с нее долю счастья». Особенно трогает — «О нет, молю, не уходи». Есть в нем некий надрыв, близкий творческой индивидуальности певца, оттого-то, наверное, этот романс надолго остается в памяти, как это бывает только с глубоко личными переживаниями. Особняком стоит рахманиновский «Пророк». И наконец, первое отделение заканчивается «торжествующим мотивом» «Весенних вод».
Публика в Вене, устраивающая в опере овации после каждой любимой арии, здесь, на камерном концерте, слушала певца молча, не прерывая исполнение аплодисментами. От этого рождалось ощущение священнодействия. При таком сосредоточенном внимании зала каждый звук, каждая краска представали во всех своих драгоценных деталях, как будто под увеличительным стеклом. И когда отзвучал последний романс Рахманинова, зал устроил ему настоящую овацию. После этого Фурланетто исполнил на бис каватину Алеко. Это было логично: пройдя романсовый круг, певец снова вернулся и к оперным страстям, и к теме рока. Интересно, что в далекие 70-е годы в Турине Фурланетто пел заглавную партию в опере «Алеко» целиком, но на итальянском языке.
Второе отделение программы было отдано Мусоргскому. И если в первом отделении все романсы были посвящены любви, то здесь главенствовала тема смерти, начиная от «Листья шумели уныло» и до «Песен и плясок смерти». При этом мир романсов Мусоргского (или песен, как предпочитал называть их сам композитор) был представлен довольно полно. Однако лирический герой Мусоргского существенно отличается от героя Рахманинова и самим своим конфликтом с миром («Что вам слова любви…») и тем, как он выражен в словах и музыке. Не случайно, что в программе появилась «Ночь», к которой Мусоргский обращался не один раз, создав и оркестровую версию, и свою редакцию текста. В песне «Дуют ветры буйные» даже и в фортепианном сопровождении чувствуется оркестровая мощь, народная стихия. В «Песне старика» на слова Гете из «Вильгельма Мейстера» появляется другая тема — мир нищеты, старости, страдания. Для Фурланетто все эти песни характеризуют таинственный и прекрасный мир русской души, полный скорби и сострадания. Они близки его собственной душе, той особой теплоте и человечности, которыми он наделяет своих персонажей, в том числ и песенных.
Ферруччио Фурланетто и Игорь Четуев Фото Михаэль Пён
В финале концерта он исполнил «Песни и пляски смерти» на слова Голенищева-Кутузова. Каждая из четырех песен цикла представляет собой маленькую драму. Певец здесь сполна отдался игре, представляя лики смерти в разных ее ипостасях и наполняя плотью и кровью живых ее оппонентов, от чего леденеет и наполняется ужасом душа, заглядывающая в бездонные глубины прозрения.
Достойным партнером Фурланетто в этом путешествии в мир русской души стал пианист Игорь Четуев. В исполнении музыки Рахманинова он сполна проявил свои виртуозные качества, ведь в его репертуаре и рахманиновские концерты для фортепьяно с оркестром, и Рапсодия на тему Паганини. В камерной же программе проявился и особый звук пианиста, прикосновение к инструменту, который демонстрирует, с одной стороны, родовые черты русской школы (Четуев – ученик Владимира Крайнева), а с другой, – его собственную артистическую индивидуальность, интересно проявляющую себя как в ансамбле, так и в сольном концерте. При этом Четуев прекрасно сопровождает Фурланетто, везде деликатно поддерживает солиста: иногда подчеркивая яркие моменты аккомпанемента, иногда уходя в тень, но всегда прекрасно чувствуя стихию русского романса. Концерт закончился настоящей овацией в адрес певца, нескончаемыми криками «Браво!». На бис Фурланетто исполнил романс Чайковского «Благославляю вас, леса!», заставивший пожалеть, что итальянский бас не продолжает расширять свой русский камерный репертуар.
